Яхонтов ворвался сегодня в кабинет, аки чистый медведь. Я едва успела выпустить шестиклашек. Чувствую, хочет поделиться чем-то. Точно: сразу напомнил, что я ему о "листочке секретном» обмолвилась. Дескать, есть в школе группа девушек, которая устанавливает длину каблуков и ногтей, и чо у меня даже схема есть… но у него и свое, оказывается. Присел за пару, выкладывает три клочка, по видимому, какого-то фото, тасует их, складывает, потом на меня глаза поднимает:
- Видали??? Паззл сложил...
Я присматриваюсь. Если честно, я немного близорука, хоть и вида не показываю. Собственно, то, что увидела, меня не удивило. Его – тоже. Трогает пальцем клочки, подравнивает и говорит задумчиво:
- Дело даже не  том, что девушка сфотографировалась голой… все перси наружу торчат. И дело даже не в том, что подруга ее так обнимает, что… в-общем, это их личное дело. И не в том даже, что мы с вами третье лицо можем запросто предположить, да?!
- Допустим, Алексей Николаич… - я с тревогой поглядываю на дверь.
- Знаете, что мне кажется? Что вот эта вот фотография на синем фоне – он одна такая в мире. В природе. Во всей Вселенной! Потому, что она – как водяной знак; подделать нельзя, ибо копии не существует. Как чаша Грааля… именно поэтому из ЭТОГО ФОТО сделаны «охранные грамоты», которые дают возможность некоторым, особо избранным старшеклассницам жить не тужить, а? Вот этого и странно. Это и настораживает…
Я качаю головой. Он хмыкает, поднимает смеющийся взгляд.
- Ну, а вы чем порадуете? Я к вам шел, как волхвы к Иисусу…

Дала я ему, в-общем, ему этот "листочек" Сначала только заперла дверь и проводила его за фортепиано. И там вынула из секретного места, из рулонов старых нотных таблиц – кусок ватмана с наклеенными фото: только лица, вырезанные из каких-то других фотографий. Смотрит. Шутит: «Ого, прямо как следователи рисуют! Организованное преступная группа!». Я улыбаюсь конечно,
- Ну, в школе это так и назвали «модно-преступное сообщество». Законодательницы мод… и всего остального. Мафия, одним словом.
- А кто это вам рисовал?!
- Да тут… работал у нас охранником один молодой парень. Со склонностью в детективам. Он постоянно сидел и читал на посту, и директор его гоняла за это. Вот он пообщался с детьми и составил. Он у нас год работал. А когда уходил, мне, как и. о. завуча по воспитательной оставил.
Он листок рассматривает со всех сторон. Я ему, наверно пока ничего не буду говорить. Сам додумается. Да, обе стороны посмотрел, каракули на обороте прочел, глаза поднимает. А в глазах – как у гончей собаки выражение. Азарт там.
- Так, так… слушайте, а вы их всех знаете?
- Почти всех. Я в этой параллели вела. И с прежним нашим социальным педагогом, Тимирязевой, дружила. Вы присаживайтесь, чего стоять? Хотите чаю? Одну минуту.
Кабинет у меня маленький, но уютный. «Чайный уголок» за фортепьяно. Я там вожусь и рассказываю. Конечно, он про «ТРИО» хочет спросить сначала. Конечно!!!
- Три девушки, не разлей вода. Варвара у нас с самого начала училась, а Виталина и Вика пришли с интервалом в полгода, в десятом. Ну, и сразу стали… такими гангстерами в юбках. Точнее, в штанах – юбки у них только Виталина носит.
- А от чего они школу поменяли?
- У Виталины отец – военный, его перебросили откуда-то с Дальнего Востока, там сокращение пошло. Ракетчик. У Виктории проблемы в школе были – она раньше в «пролетарском» районе училась.
- Проблемы? С учебой, с учителями?
- Нет. Били ее. Ну, если честно, то это она скорее всего, била. Два раза дралась одна – причем второй раз с пацанами. Ну, и так дралась, что… После первого кого-то с переломом носа увезли, едва историю замяли, а во второй раз она умудрилась пацана в окно выкинуть.
- Чего?!
- В окно. Окно второго этажа! Хорошо, это было зимой, так он головой в снег ушел, но стразу натерпелся. В-общем, ее после этого и сплавили нам.
Он головой качает и даже про чашку забыл.
- Вам сколько сахара? Хорошо, я вам поставлю, сами положите, да?
- А кто же родители у такой… амазонки?
- Отец, - обычный российский алкоголик. С семьей не живет. Он их с матерью бил, они насилу отделились с квартирой. Где-то сейчас тут, в округе, бутылки собирает. А вообще он бывший инженер-электронщик. С перестройкой, сами знаете. Мать – техничка в больнице. Она, в принципе, достаточно тихая, если ее не трогать… там Раевских всем заправляет. Видите, как фото распложены? Раевских выше всех, Мульпямяэ повыше, а Ковригина в самом низу.- А отчего такая фамилия – эстонская?
Я смеюсь. Эту девочку поначалу звали «Муля», «мулька». Любят они прозвища. Да и я сама на этой фамилии каждый раз спотыкаюсь.
- Цыганско-молдаванская.  Ее папаша из Дубоссар, самая что ни на есть махровая Молдавия. Но с цыганскими корнями. И, как цыгане с лошадьми, так и он с автомашинами. Сюда он приехал, сразу в автосервис устроился, руки золотые. А потом бах! – и на семь лет. Содействие в организации автоугонов. Мама ее врач, фельдшер в поликлинике, женщина хорошая, но… мягкая слишком. А сама варвара – это что-то с чем-то.
- Ну… заметно.
- Я ее к доске уже не вызываю. Сядет на заднюю пару, ноги длинные в проход выставит… это еще что, с проход. Как-то захожу, она сидит и ноги на соседнюю парту положила. Там у нас тихий парень сидит, Дмитрий. Вот… Ой, а у меня еще варенье есть! Персиковое! Будете?! Сейчас. Ну вот, копыта сняла и пыльные лапы ему на парту. Я говорю: «Варя, это что такое?! Немедленно сядь, как положено!». А она мне «У меня ноженьки устали!». В общем, урок почти сорвала, пока я с ней перепиралась. И вот я на нее смотрю, говорю: «Варя, к доске пойдешь?». Она всегда протяжно так: «Не-е». «Тогда два». «Тогда пох!». Все ржут, естественно.
- Ну, за мат можно и так сказать, привлечь… к педагогической ответственности.
- Ха! Вы думаете, у нее мозгов нет?! У нее голова-то хорошо варит. Я ее за эти «пох» и «нах» как-то потащила к директору, еще прежнему. Ну, пока мы шли по коридору, она мне популярно объяснила, что «пох» - это по-молдавски: «Спасибо, я согласна!», а «нах» что-то вроде: «Я вас не расслышала!».
Я нервно смеюсь.
- …в общем, когда мы уже к директорскому кабинету подошли, я развернулась и обратно. Там же все ясно. Мы ей про мат, а она про Молдавию. Не придерешься! И что нам, лингвистическую  экспертизу заказывать, что ли?
По лицу историка я чувствую – он уже не рад, что взял эту схему.
- Я уж не знаю, где этот парень столько их фотографий достал… явно, судя по лицам, не на стенд почета фотографировались. Это неважно. Так, о Ковригиной рассказала, о Варваре рассказала. У Раевских мать бизнесменша, но что-то там у нее с бизнесом случилось, она то ли прогорела, то ли еще что-то. Ударилась в бега. Иногда появляется, на денек-другой; в это время Виталина школу пропускает.
- Роскошно.
Он кладет листок, прихлебывает чай, о сахаре забыл.
- Ага… А что это за две дивы по краям? Вот слева.
- О, это наша интеллектуальная элита. Таня Арнольди. Дед или прадед – питерский архитектор. Она себя дворянкой на полном серьезе считает! Держится особняком, особо ни с кем не общается, принцесса… Родители у ней оба дипломаты, мать в Генконсульстве Германии, а отец по делам Евразийского сообщества – то в Москве, то в Астане, то в Пекине. Ну и… с мозгами девушка. Тоже. Мы ее на олимпиаду языковую уговаривали, у нее способности к языкам, а она говорит: «И сколько бабок мне за это заплатят?».
- Эта аристократка?
- Ай, они все так говорят. Во-от… Справа – Гульнара Сытжакова. У нее прозвище было самое красивое: «Ханум»! Папа работал на партийной должности еще в советском Узбекистане, мама в торговле. Тоже элита, и не без ума… только специфические наклонности. К товарно-денежнеым отношениям и так далее. Она уже сейчас в Торговый институт нацелилась.
- Отлично. Судя по линиям… тут еще две интересных группы. Вот Баканская – Барбаш.
- Марина Баканская – честно говорю я – тихая стерва. Гордячка. Вообще, вы знаете, дети, как правило, зря прозвищ не дают.
- Отлично знаю.
- А у нее было прозвище «Штандартенфюрер», представляете?! Правда, только за глаза… Папа – из поволжских немцев, уезжал в германию, но вернулся. Стальная девушка. А вот Соня Барбаш, мама у нее белоруска, такая тихая женщина. Спокойная. Соня – послабее. И характером слабая, и умом… Но веселая и, как мне кажется, добрая все-таки. Безалаберная, конечно. Она еще ни разу на уроки полный комплект учебников и тетрадей не приносила – забывает все. И легко – в слезы. По этому поводу вообще не комплектует.
Смотрит в схему, даже пальцем водит. Ну, задала я ему задачку!
- Интересно… что связывает Су Чен… Ли и эту вот. Марию Флимер.
- Да уж, это не вы первый спрашиваете! Су Чен Ли – дочка хозяина корейского ресторана, в нашем городе первого и самого дорогого. Там такой тихий омут, что не только черти… там драконы наверное водятся! У нее глаза такие, многообещающие. Я когда на нее смотрю, все время вспоминаю эту, японскую мафию, якудза. Маша у нее своего рода «консультант» по всем вопросам.
- Интересно, у нее-то какое пого… прозвище?
- Недавно слышала «Убить Билла-3». Смотрели такой фильм?
- Э-э, есть «Убить Била-2»… А, ну понял. И что же со второй, Марией Флимер?- О-о… Это наша светская львица! Может легко вызубрить пять английских текстов за один присест, а может наплевать и вообще неделю в школу не ходить, и ничего не учить. Она последние два года из класса в класс переходит, только потому, что мама – самый крутой адвокат района. И прежнему директору пару раз помогала – то ли деньги у облоно отсудить, то ли с помещениями что-то… вы не смотрите, что она в очках. Это супермодное и всегда такое.. полусонное существо. Более того, вы с ней осторожнее.
- Кусается?
- Хуже. Во-первых, с ней без свидетелей вообще разговаривать не рекомендуется. Ни о чем! Во-вторых, это она с виду сонная. Иной раз как сморозит-сморозит… Мы готовили с ними вечер по поэзии Сафо, год назад. Ну и вот, сидит сборная солянка из параллели, а Маша и говорит…
Тут я чувствую, что краснею.
-  Светлана Игнатьевна, говорит, а как вы думаете, лесбиянки времен Сафо только лизались или уже бондаж использовали?! Представляете.
Он-то не краснее. Но хмыкает. Меня слегка передергивает. Черт же потянул за язык.
- Ну… э-э… и как вы вышли? Из положения?
- Ах, вас это интересует?! Дар речи потеряла на миг, потом отвечаю: Маш, я так мало о лесбиянках знаю, разве что ты только просветишь…
Я с облегчением перевожу дух, вспоминая зеленые глаза Флимер
- ...уф! Заткнулась и больше ни гу-гу. Но вас попытает "на прочность». Так что будьте готовы к труду и обороне.
- Мда. Так-так… Ну, вот еще интересная группка. Герштейн и троица. Причем от Герштейн ниточка к Арнольди идет.
- Они подруги. Обе умные, самоуверенные, только ростом не вышли, не то, что кобылы «ТРИО». Поэтому и держатся в тени. Алиса Герштейн из очень хорошей, профессорской семьи, папаша археолог, мать – доцент, преподает на истфаке. Живут в коттедже, знаете, там столовая-гостиная-операционная-кабинет… в духе профессора Преображенского. Я не была сама, но рассказывали. Прадед у нее из родовитых польских дворян, при  Николае Первом сосланный в Сибирь по польскому восстанию. Собирается в Москву, говорит тут ей делать нечего. Одна только странность… гм.
Говорить ему или нет, черт возьми! я и так уже сегодня, как сорока-ворона… черт…
- Только она мужененавистница.
- А… э-э… весьма… радует!
- Ну, уж я не знаю, как вы потом будете радоваться. Причем пацанов она просто к себе не подпускает, они для нее – «мелочь пузатая», как она говорит, «мальки». А взрослых мужиков ненавидит. Был у нас один физрук… такой веселый молодой дядька. Ну, и она его чуть евнухом не сделала.
- Как?!
- Так. Просто. На физкультуре отрабатывали удары по мячу. И она кидала-кидала, а потом как засветит этим волейбольным мялом ему по… причинному месту. Он, бедолага, даже не пикнул – рухнул на маты и лежит. Ну, ребята перепугались, за врачом; через две минуты очухался. А она стоит над ним, вся такая чистенькая-беленькая и говорит: «Вы уж меня извините, я не хотела!
Я усмехаюсь невольно. Задумчиво добавляю.
- Вот он потом у меня в кабинете, за этим пианино, выдул стакан водки без закуски и говорит: «Светка, я таких глаз еще в жизни не видел! Думал, атас, кастрирует, на фиг, тут же…». И ведь тоже сделала все чисто, не подкопаться – нечаянно, мол! А ведь чуть евнухом не сделала. Не будет же взрослый тридцатилетний мужик с ребенком судиться… А потом где-то кому-то она проговорилась: мужиков, мол, взрослых, ненавижу. Дескать, вывезти бы их на баржах на середу реки да утопить. Еще не страшно?
- Нет. А может, у нее с отцом… что-нибудь?
- Ну, уж не знаю! Тот – доктор наук, профессор – такой веселый здоровый археолог.
- Ладно, замнем для ясности. Кстати, почему посметка: «связь с другими школами»?
- Она в Межшкольном управленческом объединении состоит, в городском. А у нас… кажется, еще и в совете старшеклассников.
- О-кей. Вот эта симпатичная троица… Тулатипова – Кораблева – Ясноукова?
- А, ну да. Они вместе на танцы ходят. А Тулатипова, кстати, еще и прекрасно рисует, рукодельничает. Как это называется… «Фенечки» всей школе делает. Так вот, она девочка хорошая, даже добрая, но… на учете в милиции. Потому, что у нее обостренное чувство справедливости. Это от родителей – отец программист, а вот мать вечно в каких-то комитетах по защите чего-то там, по сбору подписей против кого-то и так далее. И если она, Оксана, протестует, то там мама не горюй. Горячая башкирская кровь, по маме. Был случай… Я почему тогда отмолчалась на совещании по поводу школьной формы?
- А вы были? – удивляется он.
Я усмехаюсь.
- Была. Я мышкой проскользнула, потому, что опоздала. Так вот, года два назад мы это все уже проходили. Правда, тогда взялись за прически пацаньи – а то и гребни были, и оранжевые коки, и все-все-все. Взялись, начали на занятия не допускать… и ту как-то раз Тулатипова приходит в школу полностью бритая. Наголо, череп голый, аж блестит. Естественно, все в шоке, первый урок сорван, второй сорван… Мы с завучем Оксану под белы ручки и к директору. А у нее на голове, вот тут, у виска еще и иероглиф вытатуирован какой-то… В-общем, спрашиваем: в чем дело. А она: это в знак протеста, вы не имеете права указывать, какие прически нам носить, в уставе школы то, а вот в конституции се… В-общем, задавила морально. А когда ее спросили, что за иероглиф, она говорит – иероглиф «ху». Означает «выдержка и мудрость». Вот… а еще было: их выгнали на субботник весенний. И наш завхоз забыл перчатки хозяйственные купить. Мешки взял, а перчатки забыл. Ну, и они говорят – что, голыми руками? А наша завуч старенькая, Люция Францевна, как раскричалась: вот, мол, белоручки, мы в войну, голые да бОсые бегали, по хозяйству… Они начали работать. Смотрю – без перчаток, пакеты таскают. А на следующий день я к первому уроку прихожу – смотрю, все толпятся на первом этаже, не раздеваясь и ржут. Поднимаемся на второй – а там… перед кабинетом завуча метра на три квадратных все какашками собачьими выложено аккуратно! Этими, с зимы, желтыми да белыми. Посредине лежит отпечатанный на принтере лист: «МЫ УБРАЛИ. ТЕПЕРЬ – ВЫ!». И на нем так с издевочной – пара новеньких хозяйственных печаток.
Он смеется. Я тоже посмеялась… потом. Вздыхаю и заканчиваю:
- В общем, только через пару месяцев дознались, что это Тулатипова организовала. Сама какашки эти, простите, руками сортировала… Без всякой брезгливости.
- А она отпиралась?
- Нет. Просто как-то не спросили… А потом речь зашла, она спокойно: да, это я сделала. Но никого из помощниц не выдала. Так, Кораблева. Ну, тихая девочка. Только болтушка-стрекоза. Учится плохо, двух слов связать ни по одному предмету не может… Да, Настя. Я не знаю, почему ее уж сюда поместили. Хотя – нет! кроме того, что болтушка, она похоже, прислуга за все. Подай-принеси. Я ее сколько раз ловила, что она девчонкам то сумку принесет, то еще что-то. Сбегает хоть другой конец школы. С охранником они и ругались: она вечно за чужими куртками и шубами приходила. По-моему папы у нее нет, с мамой живет.
- Я вот… Ясноукова?- Ну, это еще одна… бомба, Алексей Николаевич! Это вторая Ковригина, только в другом классе. Это пацан в женском обличье. Отличная спортсменка, кстати, плавание и прыжки в воду. Выступала за область… только тоже – на учете.
- За что?
- Драки, хулиганства. Последняя, в Торговом центре. Разбила две витрины, сломала кисть кому-то. Потом… у нее был совсем некрасивый эпизод в девятом. Ну, знаете, первый переходный возраст, первые девчачьи разборки. Одной там девице лицо фекалиями измазали, в женском туалете. Ну, а она держала.
- Ого!
- Да, причем она разулась, села жертве на ноги, а своими ногами намертво ей руки заблокировала – та едва головой шевелила. Вот тогда ее и поставили на учет.
Он смотрит на фото этой девочки. С каким-то очень не скрытым интересом.
- Я вам сейчас самое смешное расскажу! Через год почти после этого пожаловала к нам в школу целая староверческая семья – откуда-то из области. Отец, мать, два сына, два внука… оказывается, в марте Лера ездила туда к бабушке и вот… - я улыбаюсь смущенно – спасла двух шести или семилетних ребятишек. Обычная история: пошли на реку, лед начал ломаться, они попали на льду, льдину понесло… а она что-то на берегу делала, скинула с себя верхнее все – и в воду ледяную. Одного так с льдины сняла, второго уже чуть ли не со дна достала. Представляете? Вы бы в первых числах марта в воду полезли?!
- М-м… Мда.
- Вот и «мда»! мы в идиотском положении – только эта драка в ТЦ, районный инспектор от нас не вылезает, а тут… они благодарить приехали. И в подарок икону принесли какую-то, видимо, древнюю.
- Староверы икон не признают.
- Ай, не знаю я, кто они были! В-общем, помыкались мы помыкались, им пообещали ее наградить, а потом директор все на тормозах спустил.
- А икону куда?
- В областной музей, сказал, отдал. Ну, не в школе же ее вешать! Хотя по нынешним временам… такая вот девочка. Тоже одна с матерью живет, отец где там, я не знаю.
- Угу. Еранцева и Петрова? Мне дико. Как говорят в Одессе, интересно!
- Представляю! У Жени Еранцевой отец-моряк дальнего плавания, на сейнере, и мать больная на руках. Аномальная хрупкость костей… остеопороз  прогрессирующий. И двое сестер маленьких, в первом классе школы – другой. А Наташа Петрова – у нее тоже сестренка маленькая. Вообще, я не понимаю, почему они попали в этот список… эту схему. Не особо модные. Жена просто сама шьет, и очень хорошо, поэтому часто ходит в ярком, но перешитом, никаких модных обновок у ней сроду не было. И Наташа тоже не шикует, спортивный стиль предпочитает. Разве что был слух, что Жена на вокзале «цыганкой» промышляет.
- Цыганкой?!
- Ну да. Грим наложит, юбки напялит – и идет гадать. А там сами знаете: возьми бумагу, заверни все золото, три раза поплюй, накрой сотенной, положи под горшок и иди домой, там «щастье» тебя ждет… Но это слухи. Наташа вообще ни в чем предосудительном не замечена. Один раз только пришли с райотдела с инспектором какие-то опера, говорят – якобы Наташа голой на какой-то стройке снималась. Но они по школе полдня лазили, так Наташу и не опознали. Тоже, знаете ли… нет уверенности в том, что это она. Смешливая только очень, серьезности ей не хватает.
- Так. Пошли десятые…
- Ну, я тут вам почти ничего не расскажу, я у них почти не вела, я очень мало знаю их. Ну вот, Стиссерова Галя и Яна Лемченкова. Обалдуйки обе. Только Стиссерова потише, и послабее: как ни школьный вечер – Стися напилась и чудит!
- Стися?
- Ой… да. Очередное прозвище. А Лемченкова умнее. В советские времена таких «фарцовщицами» называли. Телефоны продать-купить, шмотки. Она может придти в школу в одном, уйти практически в другом… как? А просто. Продала и купила. Родители коммерсанты, видимо, у них это в порядке вещей.
- Бердянчикова и Шиховских?
Я снова развожу руками. А что делать?
- Ну, это тоже для меня загадки. Особенно Шиховских. Вера… Девочка спокойная, как танк. Безотказная. Слова лишнего не скажет. Но если сказала… как-то прихожу в класс. Чувствую: что-то случилось. Тишина мертвая! Встали-сели. Молчат. Что-то не то. Я присмотрелась к классу и вижу: Вера на первой парте сидит, так вот сидит в джинсиках, и - босиком! Пальцы ног грязные и мокрые, сама в полосатенькой такой, чуть застиранной кофточке. Явно домашней… Я на нее уставилось и только говорю: «Вера?! Что случилось?!». Класс мгновенно на уши – ржут, орут, свистят. А вера спокойно отвечает: вышла на площадку, внести мусор, дверь захлопнулась. А пора в школу. И она – ПРИШЛА!!! А на дворе – было начало октября, плюс пять и слякоть. Представляете?
- О, да… Зрелище, конечно. Но почему?
- Потому, что "надо». Так и сказала. И еще случай был. В марте над входом повисла сосулька. Просто дикая сосулища. Директор запретил выпускать детей, малышню через черный ход выводили. А дворник наш, новый, в хлам пьяный валялся. В-общем, собрались во дворе, смотрим на сосульку, гадаем – вызвать МЧС или нет и сколько они денег со школы сдерут? И Вера стоит. И я парням предложила: сожжет, кто-нибудь по лестнице пожарной заберется, вот, топорик есть? Ты молчал, жмутся. И тут вера снимает сапожки, шубку – и в одних носочках беленьких-тоненьких по этой ржавой лестнице наверх! Ее парень подсадил, она с топориком…
- Господи! Не отговаривали?!
- Куда там! Мы и глазом моргнуть не успели. А она видно, ни секунды не раздумывала. Добралась до третьего, повисла на лестнице, топором тюк-тюк… и сосулища грохнулась, даже одну плитку на крыльце разбила. А если бы, не дай Бог, на детей, которые бы ее не заметили?
- У нее кто роди…
- Инженеры. Папа в стройтресте, грибок-боровичок такой, плотненький, в мягкой шляпе. Мама – повариха. Но одевается очень стильно. Некоторые наши классные дамы такого вкуса не имеют. Вот. Оля Бердянчикова. Тоже не представляю себе, что ее с этой пирамидой связывает. Тихая, задумчивая девушка. Пишет стихи. Поет романсы – и как поет! Но с ней была странная история, и после этого она замкнулась, ушла в себя. Ой, не смотрите на меня так! Я вам скелетов из шкафа уже гору навалила… вроде как – подчеркиваю!, вроде как, точно неизвестно.  Но… вроде как тот самый охранник и завхоз ее застукали гулявшей по ночной школе то ли голой, то ли полуголой.
- Ох, как интересно… Призрак замка Мориссвиль!
- Ну-ну… это вам смешно. Папа у нее полковник ХОЗУ УВД. Приехал, пошептался с нашим директором, и все замяли. Ребята говорят: на спор. Только с кем спорила и почему. Неизвестно. Ее даже побаиваться стали – особенно пацаны. Кто-то начал говорить, что она «порчу напускать» может…
- Света Ланц. Самая маленькая, да?
- Да нет. Она переросток. Она болела сильно, в 8 лет в школу пошла. Она ровня по возрасту нашему «ТРИО». К ней одна претензия – очень уж вольная девица. Как теплые дни, все, света загуляла. На машинах, ее катают, рестораны и ночные клубы. Причем в-основном мужики старше ее лет на десять-пятнадцать. Но богатые… Пару раз ее пьяной видели в центре города, и у школы. И даже физрук наш увидел, пробовал догнать… куда там! Она босоножки скинула и через какой-то пустырь дунула. А он побежал, напоролся на битое стекло, упал, щеку себе порезал. В-общем, не пойман – не вор!
- А эти две вот… маленькие?
- Корячкова и Розанова? Ну, это девушки из трудных семей. Алкаши нашли друг друга, живут в одном подъезде, такой шалман двухуроневый. Девки дружат с малолетства. И чаще всего и бабушки живут, Корячковой. Там весь букет: не учатся, прогуливают, попивают. И обе пустоголовые, как Бивис и Баттхед.
Он вздохнул. Посмотрел выжидающе.
- А можно… я это заберу? Кстати, откуда все-тапки фото… такие разные!
- Берите. Про фото от у них и спросите – язвительно говорю я – Ну, что Алексей Николаевич, не возникла мысль идти к директору и срочно забирать документы?!
- Отнюдь – как-то кротко говорит он и начинает аккуратно скатывать ватман – Кстати… Светлана Игнатьевна, ну, а вы-то откуда это все знаете?! Классной были?
- Нет. Во-первых, у нас была нехватка кадров и я замещала географичку. Вела экономическую географию. Это потом Полина Евгеньевна, над которой они измываются, появилась. Во-вторых, кто такой учитель музыки? Пустое место. На него ни коллеги внимания не обращают, ни дети. А я ходу меж всеми, глаза видят, уши слышат… ничего?
- Правильно делаете. Оч-чень правильно… черт. Не залезает. Ладно, так донесу. Оп! Еще одно хотел спросить. Игорь Калистратов, знаете такого?!
- Знаю. Хороший парень. Только… у него одна проблема – он боится взрослых.
- Как?
- Ну, боится контакта, понимаете? Бывает, подойдет после урока, стоит, стоит, смотрит… пока другие одлевают. Останется один, посмотрит на меня, я спрашиваю: «Игорь, что такое? Что хотел спросить?». Он улыбается «ничего», и уходит.
- Может, влюбился?
- Увы. Записки не пишет. Хоть бы написал… Ну, уж тогда простите, что так вас загрузила.
- Ничего! Это роскошно. А вам спасибо за чай…

Отредактировано Светлана Игнатьевна (2008-02-22 12:42:40)

ни что не поднимает настроение так , как музыка. да... (слышен нестройный хор детских голосов)  тут конечно она  далеко не консерваторского уровня, но все же приятно - дети поют...
жду, когда закончится песня, захожу  в кабинет.
-Здравствуйте! -обращаюсь ко всему классу, улыбаюсь Светлане Игнатьевне ( доплачивать ей за вредность нужно - к такой какафонии либо долго привыкаешь, но потом напрочь отшибает слух, либо добиваешься ну хоть какой-то слаженности. она же не хочет привыкать - добивается невозможного. ...наверное дома у нее тишина).
-Рада всех снова видеть. Ну, как готовность к смотру?