Ну что, пора и мне вступить в эту «игру жизни»… не помню, так говорил какой-то из наполеоновских маршалов перед тем, как принять какое-то решение. Ну, ладно. Значит, я. Дмитрий, 11-й класс. Один из двух оставшийся в этом году безнадзорным. Одну учительницу проводили на пенсию, наша же умерла – сердце. Аллу Марковну было, конечно, жаль.
Я в классе никакой. Учусь на 4, но иногда попадаются и трояки. Гуманитарий. Очкарик. Не, не бьют. По младшей школе, классе в 6-7, бывал бит и не раз. Но мы уже взрослые. Кулаками просто так махать беспонтово, все понимают, не гопники же… Если есть проблемы, они сначала решаются «по понятиям», и драка – это если уж проблемы неразрешимые. Или по пьяни. Но из проблем я умудряюсь выходить, язык подвешен. А по пьяни у меня не бывает. Родители разрешают немного сухого вина на праздники и пиво легкое, но не боле того. Да мне и не хочется.
Одним словом, моя дистанция от других меня бережет. Я не лезу в дела наших «крутых» пацанов,  держусь середины; более того, частенько даю советы самого разного рода… Школа у нас под «красной крышей»: если и кто по трясу денег или по воровству мобильников, то это только с поселка «гастролеры». В целом живем без криминала. В-общем, погоняло у меня «профессор». Ну, и многие меня не задирают, потому, что знают – язык у меня острый, погоняло прилеплю в два счета.
Из девчонок… из наших девчонок мне почти никто не нравится. Какие-то они все обычные. Неинтересные. За исключением, пожалуй, «Трех В». В классе их за глаза называют еще «Три-О», то есть «Три Оторвы», а им и весело. Вика, Виталина и Варвара.Они действительно, безбашенные… Хамки, конечно и хулиганки. Но что-то в них есть. Особенно мне нравится старшая (она у нас второгодница!), Варюха. У нас с ней одна история была… но это потом. И еще одна девушка нравится, но она не из нашего класса. Вера. Но это тоже потом.
В-общем, я гладкий, скоромный, немного «с гусями», но тихий «хорошист». Домашний затворник и молчун. Да, и еще очкарик.

В этом году у меня вся надежда на новых учителей – нам уже кто-то говорил о них. Учительница по «лит-ре» и историк. С историей у меня была беда: прежняя учительница, Галина Алексеевна, была худенькой, маленькой, чернявенькой и очень пожилой женщиной, напоминавшей какую-то ветеранку партии или комсомола. Не знаю, меня такие пугают. К тому же она постоянно ставила меня тройки, обрывая ответы у доски: «…опять воду льешь!». А по русскому была другая преподша и тоже у меня с ней был рамс: она вся такая славянско-русская была, коса до поясницы, голос напевный, сама пухлая. И все мне доказывала, что писать сочинения надо мягче, выражения выбирать – скромнее, говорить – тише, с людьми не спорить… В-общем, она у меня чувство, как от скреба железом по стеклу вызывала.
А эти какие будут? Посмотрим. Год только начался. Сегодня  третье сентября еще, расписание не устаканилось, все бегают, как чумовые, а в директорской постоянные «заседания». Говорят, к концу недели новые учителя выйдут «в поле».
Ну, как говорил Массена: “je commancerai ce jeu de la vie!”
Вот французский я знаю действительно хорошо.

Ну, а сейчас я в туалете. Да нет, не за тем, о чем вы подумали. Со мной все время... проблемы. Вот сейчас порвалась "молния! на ширинке и судорожно пытаюсь как-нибудь привести брюки в порядок. Булавкой сколоть, что ли...

Занялося бы наш неугомонный коллега порядком в туалетных комнатах! Вы только посмотрите! Это ведь только что...

Отредактировано завуч Елена Шиллер (2008-02-07 13:50:27)

Раевских курит самокрутку (понятно, с чем!). Мульпямяэ сидит на подоконнике, сбросив туфли, шевелит пальцами – устали. Обе сидят в мужском туалете потому, что вероятность зайти сюда для мужчин-учителей ничтожная – их мало, и они пользуются учительскими туалетами, а женщина-учитель не сунется. Время от времени на появляющиеся в дверях детские мальчишечьи мордочки оборачивается Мульпямяэ, и грозно смотря из-под челки, бросает: «Че надо? Вал нах!». М мордочки исчезают. Раевских курит, наслаждаясь.

-…ты в курсах, что вчера один кентяра в школу ломился. Белый, типа.
- Какой? Первомайский Белый, что ли?!
- Да ты че, мать? С дуба рухнула?! Какой, нах, первомайский… Он че, лошара?
- Какой тогда?
- Да хэ-зэ, какой.
- И чо?
- Да я ему типа дала понять, что щас огребецца… Исчез.
- А чо?
- Палево.
- Иды в жэ со своим: «палево, палево!». Задрала уже. Все те палево, мля.

Раевских  смакует клуб дыма. Втягивает в себя… поперхнувшись и прокашлявшись говорит упрямо:

- Все равно – палево. Систему могут накрыть. Чужих здесь нах не нужно…
- И Че?
- Да ничо, коровень! Презиха спалилсь, Лемченкова че-то там набуровила Эсесовке, а тут еще чужие. И чо, нормально будет, если сольют, куда наш бабло уходит?! Куда школьные бабки текут?!
- Че ты бесишься, каз-за…
- Сама казза!

Тут в туалет заглядывает Бондарь. Входит уверенно, но, увидев девок, тушуется.

- Прива, Бонд!
- Привет… А Че вы… понятно.

Он топчется на месте. Раевских криво усмехается:

- Че пришел-то? Посцать? Ну, ссы давай… Мы отвернемся, правда, Варька?!
- Стопудово!

Бондарь переминается с ноги на ногу, потом, нервным жестом приглаживая свою модную прическу и ретируется. Девки разражаются хохотом.

- Поняла-нет? Зассал…
- Ну… корень – задумчиво говори Мульпямяэ – А Лазарь бы сделал.
- Ну, так то Лазарь! – вздыхает Раевских и точным броском отправляет «бычок» в унитаз через ограждение – Слышь, когда Викуля историка уроет?
- Дождь нада – сумрачно говорит Мульпямяэ.

Чего?!
Ай извените девочки, задумался.
Докурил сигоретку, окурок бросил в унитаз.
По жизни значит?
Да фиг его знает кто я по жизни, курю редко, не очень этим делом увлекаюсь, наркоманов и таксикоманов, вообще истреблять надо!
Спортом занимаюсь, учусь всетаки как ни как, учусь правда холявно, токо матику учу, ну и химию, на остальное мне честно говоря наплевать.
Я встал, потянулся.
А вы кто такие, чем увлекаетесь?

Ох скучно как-то, пойду я девчат пожалуй, поучу историю, а вы это куревом тоже не сильно увлекайтесь.
Я вышел из туалета, мне явно что-то хотели оветить, но не успели.
На ходу я вытащил учебник по истории, почитал немного и положил обратно.
Может у Яхонтова история будет не такой скучной как в прошлой школе.